Потеси

Все забываю написать про какие гусята у канадских казарок на острове. Бегаю я внутри него, противу ожиданий, редко, но уж взявшись - на два длинных петлистых круга, меняя направление. Возле дебаркадера, на полянке с современными скульптурами, которыми нашпигована вся восточная часть острова, пасутся гуси - и ихняя малышня цветом и фактурой вот совершенно вербовые сережки - но не те, которые серебристо-пуховые - а которые слегка слипшиеся-зеленоватые. Гуси шипят и гоняются за мной. А на тропах свисают гирлянды мелких гусениц до земли; поскольку других бегунов на острове нет, первый круг я бегу, махая перед собой руками, на второй уже дорога расчищена.

Выбравшись же побегать на материк, направляюсь на пруды, которые, в каком бы то ни было краю - синоним колдовства и лешачества. На прудах я неизбежно заблуждаюсь, хоть старательно держусь берега реки - но стоит отклониться чтобы ну просто вот раз и обогнуть пруд, сто раз смотрела по карте - мгновенно оказываюсь незнамо где, в голове мешаются все пейзажи, набеганные за минувший год, и я оторопело смотрю на незнакомый противоположный берег: это же мартовский берег! и как отсюда выбираться?

Во дворе детского сада поспевают черешни на высоких деревьях, на кроны опустилась стая зеленых попугаев и обдирает ягоды, внизу стоит малышня и смотрит разинув рот: детство как мультфильм.

Все разъехались - хостша в командировку, Еж - на курсы актерского мастерства; хозяйничаю в доме и саду. Барка наконец в моем единоличном распоряжении: где оставила там и нашла. Hикто не... попыталась найти какие-то вины за домочадцами - не нашла; ну просто я очень очень люблю быть одна - да еще так абсолютно: на острове. А, нет, - котик, вот кто главный возмутитель спокойствия - он-то никуда не уехал. Ну просто не умеет человек общаться - как только видит меня, включает мерзкое дребежащее мяуканье: конечно никто не станет его такого противного няшить - дверь открою, еды насыплю, и иди в жопу котик. После прудов и завтрака полила свежепосаженные бамбук и газон, и вдруг у меня наконец включился внутренний упорядовачитель: да что это такое, все валяется, а ну подгоняем пространство под себя! Смотала шланги, отнесла к бакам пустые горшки, развесила новую гирлянду из стеклянных птичек, будет светиться в темноте, затащила на террасу тяжеленные бамбуковые шезлонги, убрала с глаз долой в подвал всякую херь... Стало хорошо! Пошла в дом и докрасила шкаф. Люблю, когда понятно что делать - и самой решать в каком порядке. Газон и, особенно, бамбук, самолично перевезенный в лодке через реку - теперь как бы мои личные проекты: я их выхаживаю. Сад, "любимый, но неухоженный", от одного края острова до другого, изучила весь - дальние подступы заросли медуницей в человеческий рост и крапивой в два; есть полуразвалившаяся лестница на дерево, поленница, собачья будка, глициниево-розовая пергола, гамак меж двух деревьев и бельевая веревка меж двух других. С сегодняшнего дня я хожу по траве босиком. Отъезд решен, и времени чтобы успеть изучить верхнеостровский лес и покрасить что мне там надо покрасить - не так уж много, совсем мало; но я поняла, что уезжать лучше, когда еще не надоело, с чувством легкого голода, да.

Ах да - читаю в упоении очередной исторический авантюрный роман про сплавщиков на Чусовой - и прямо так мне в жилу: я ведь тоже в некотором роде туда же - гребу! Лучший момент дня - вечер, ночь, когда я возвращаюсь на последнем поезде и спускаюсь к реке, чего так боялась в первый раз, а теперь - прыгаю в барку, отцепляю цепь, снимаю петлю каната и несколькими гребками оказываюсь на середине ночной реки, под луной, правя к просвету в сплошной высокой стене деревьев, под заунывное мяуканье и хохот неясытей.