Наверное надо записать главное: каково это вообще - бежать все время в течение 24 часов. Однако оказалось что и тут, несмотря на отсутствие главных технических трудностей, мешающих бежать: гор - полно других факторов, забирающих внимание; и на прочувствование чистого бега ресурса остается немного. Нужно было все время обеспечивать и предвидеть тысячу мелочей; это отвлекало - но скорее в хорошем смысле: если бы всем занимался ассистент, а у меня оставалось бы единственная функция: бежать - не знаю, как бы я справилась; сейчас кажется, что монотонное усилие - трудней. А так я каждый круг находила новое занятие и повод приостановиться: приготовить новую бутылку изотоника, переодеться, подумать чего мне хочется и ухватить поесть, посмотреть на табло, переобуться... После полуночи я решила сменить носки - но они оказались толще прежних, а ступни отекли (впервые столкнулась с феноменом, описанным в литературе). Так что следующие круги я искала решение и останавливалась: сменила кроссовки на более разношенные - не помогло, пальцы упирались; пришлось возвращать все как было: первые тонкие носки и кроссовки, так в них и добежала. И ни единой мозоли - слава крему с карите.
Спикер после награждения в полночь двенадцатичасовиков уехал на велосипеде спать, попрощавшись до утра. Многие бегуны тоже ушли спать, на маршруте, по периметру парка без ограды, вдоль спящих домов, брела лишь горстка самых упоротых. Высокий дядька, с которым мы делили стол, спать не ушел - когда я впервые его заметила, он был четвертым, потом приподнялся и старался не упустить призовое место. Но иногда я видела его сидящим за столом - чего-то ел, переобувался; я, отпив изотоника, выдыхала: "Ба!" - и продолжала тяжелый бег, он отзывался: "Ба!" Также я ночью начала есть гели, высчитывая и распределяя, чтоб хватило до 11 утра, в гелях были витамины и кофеин. Также я стала просить наливать мне колу на равито между арок; и брала там же щепотки чипсов; пустилась вразнос, время есть трэшак и пить трэшак, есть в жизни моменты когда яд становится лекарством.
К пяти утра снова появилась плясунья - она, очевидно, спать уходила: бодренькая, радостная, с фонарем - заприветствовала меня, замахала. Я особого восторга не испытала: а ну как она сейчас втопит, отдохнувшая, по шесть - и все четырнадцать кругов отыграет? Она и точно, обогнала меня раз или два - но потом сдулась; но мне надо было продолжать держаться. Также нарисовалась внезапно четвертая бегунья, я её и в расчет не принимала, думала она давно финишировала - но, оказывается, тоже из суточников: фигуристая растатуированная красотка; она немножко быстро побегала и опять ушла спать.
До рассвета еще теплилась надежда на 180 км, но потом я стала понимать, что не наберу, замедлилась слишком сильно. Ну что ж... Сорокин в Вероне сделал 319, Клэр в Вероне сделала 237, но они полубоги - а мы делаем что можем; если считать в пропроции от марафона элит - это сколько будет? Сколько я считала и высчитывала за эти сутки - неимоверно; очень математический спорт, голова все время занята. Знакомая чемпионка по TREC'у, спортивному конному ориентированию, тоже делилась, что они там все время считают - и удивилась, что в беге так же.
Посветлело небо, лужа в виде человеческого лица на дальнем конце парка стала усыхать - исчез нос, уменьшились глаза и рот. Выспавшихся бегунов прибавилось, но налобники они снимать не спешили - хотя фонари в парке уже погасли. Вернулся спикер, снова стал меня приветствовать; в законное время снова заиграла музыка, в парке появились собачники, ходили в стороне. Горок на маршруте теперь насчитывалось до пяти, во все я ходила, похерив уже Сирано. Большинство участников шли пешком уже все время. День поднимался неяркий. Желуди падали на дорожку с громкими щелчками: "фу ты, а если по голове?" Я шла шестой в общем зачете, затем - пятой; и беспокоилась уже не за первое место - а вот за это пятое, более почетное: как Кортни какая.
Потом осталось два часа до финиша, потом один - удивительно, неужели справилась? Появились счетоводы с колесиком все на том же месте. За полчаса до гонга я бросила ходить в горки и бежала подряд; за четверть - сунула в карман деревянный кирпич, выжала остатки последнего геля и ускорилась. Аще не представляла, что так могу - после суток бега видела на часах 5'55, бежала-орала-всех обгняла, а-а-а-а! Почему-то никто почти не разделял моего энтузиазма, добредали спокойно; даже победитель сказал, что я его обогнала на последнем кругу. Ни хрена себе, так я еще на следующий круг вытягиваю? Даё-o-о-шь, до яблони - или до ежевики - ура-а-а-а! - Бах. Позади меня падают, я встаю, выключаю часы и роняю кирпич - до ежевики чутка не дотянула, но спринт был знатный; ясное дело - *не выложилась*. Часы зависли, впервые переваривая такой размер - но минут через двадцать сумели сохранить тренировку.
И побрела, в обратном направлении, впервые на этой дорожке - навстречу поздравлениям прохожих, к арке, где собирались уже все остальные. Качать меня не стали, не до того - там был день рожденья того бегуна с блестящим планом, ему дарили каких-то импровизированных подарков, это он удачно финишировал. Я допила свою колу из неразменного стаканчика, выбросила его и пошла в душ. Уж на этот-то раз без меня награждение не проведут (пару своих тумбочек так пропустила, я слишком люблю мыться). И меня дождались - когда я с мокрыми волосами и в сухой одежде вернулась к народу, вызвали на сцену и я снова взглянула на бретонскую осень поверх голов и деревьев с верхней ступеньки, удовлетворенная и спокойно счастливая. Второй была плясунья, а третьей - блондиночка; красотку в татухах тоже вызвали постоять и чем-то одарили; а мне дали кубок, букет и конверт, спустившись, я посмотрела - в конверте было в кои-то веки что-то полезное: деньги.
166.78 km 24h
111 tours
516 D+
1F5 scratch
28 finishers
8 abandons
Парень из автобуса так и не квалифицировался на Спартатлон: после бодрого начала сдулся, видимо, спал и финишировал восьмым с 158 км. Последний финишер накрутил 100 км.
Потом был прекрасный афтер в фойе: собирали вещи, пили чай и ели черничные йогурты, болтали с соседом по столу, тоже получившим свое третье место, с победителем с его 222 км, с организатором, настойчиво предлагавшим всем йогурты - я тоже взяла пару пачек, за еду я бегаю или где. Увидела в углу массажный стол и массажиста! Оказывается, он всю дорогу был здесь - но мне стало надо именно сейчас, и он уделил мне свой последний сеанс и сделал дико больно, разминая квадрицепсы, я орала и уползала - но что-что, а квадры меня в последующие дни не беспокоили. Колени вот непривычно болели: равномерно, от износа. Я собрала рюкзак, с чувством огромного удовлетворения приторочила кубок на положенное место, к нему добавилась сумка с йогуртами и букетом. Передвигаться было не больно - но невыразимо медленно, буквально по полступни я могла шагать; по счастью, у меня был приличный запас времени до обратного автобуса, и на всем пути находились лифты и эскалаторы. В автобусе до Парижа я спала одна на двойном месте, вытягиваясь куда доставала; самое трудноe оказалось - спуститься из него на перрон в Берси, вот тут-то и сбылся мой предстартовый сон, когда я спускалась по перилам, как пожарник по шесту.
Дома отхватила причитающегося преклонения от хостов и гостей хостов - они было сперва решили, что я уставшая, потому что на автобусе ездила, бедняжка - для них это очень маргинальный вид транспорта. Восстановление было стремительным: если в первую ночь я поднимала упавшую с кровати ногу руками, то уже в вечеру понедельника могла спускаться по лестнице прямо, лицом вперед, евпочя. В четверг пробежалась. Дело-то забывчиво, а тело-то заплывчиво - вот уже с недоумением припоминаю свои резолюции последних шести часов гонки: "Попробовала - и хватит! Марафоны бегать больно, а сутки - мучительно": ну и отличное же вышло приключение; и хорошо кончилось.