dao_nyxa

Утром в конце обхода, в пятой конюшне, увидела в пяти денниках лишь четыре головы - пятый, белый жеребец не поднялся, лежал на полу. Плохой знак; и выглядел он фигово - грязный и измученный. Это был Угар, которого я ласково называю Угар Нэпа. Оставила в конюшне свет, чтобы он понял, что его не бросают; вернулась в дом и уведомила уже проснувшихся хостов; они сразу развили деятельность - без паники, но споро: так, звони хозяевам Угара, в каком углу они хранят его спазмолитическое, звони ветеринару. Погоды нынче стоят - самые губительные для лошадей с их хрупким кишечником: постоянные перепады давления и сырость провоцируют колики.

Переоделась в конюшенное, снова вышла - Дора уже водила по двору больного, другой рукой дозваниваясь вету. Пациента с коликами надо заставлять ходить; я переняла повод и с полчаса шагала с Угаром кругами по мелкой щебенке; он вроде приободрился и даже подрыскивал на легком подъеме: ровно как человек, на соревнованиях по ходьбе тоже хотелось забегать в горки. Пару раз меня остановил Алекс со шприцем и вколол ему спазмолитик с одной стороны шеи и с другой. Шквалистый ветер дополнился дождем. В ночи в открытых воротах появились фары: приехали родители, хозяева то есть: Угар здесь на пансионе, как и большинство других лошадей. С благодарностями забрали его у меня и стали водить сами; выпила еще кофе и пошла на кюр, второй из трех, отведенных мне нынче.

Когда дочистила два денника, уже рассвело и появилась наконец машина ветеринара. Угара завели в открытое стойло; девушка-врач попросила ведро горячей воды, я принесла, вспоминая Хэрриота, но на осмотр не осталась - вокруг и без того толпилось достаточно, а у меня работа. После еще одного денника, не больше, довольно скоро, я вышла - вет закрывала багажник и уезжала, из конюшни выходили люди с лицами, ветер и рев трактора мешал что-либо расслышать. Зашла в стойло - хозяин Угара, высокий пожилой дядька, плакал в гриву стоящего коня. Протянул мне повод, я не поняла зачем - но подержала, погладила Угара и пошептала ему в ухо. Принесли оранжевую попону, накинули, и жеребца с заплетающимися ногами повели со двора, я смотрела вслед до конца, а потом снова взялась за вилы.

В общем, при осмотре стало понятно, что это конец, и Угара не стали терзать и пытаться спасать, сделали смертельную инъекцию. Ночь у него, конечно, выдалась мучительная - но потом, уже после первых двух уколов, он не страдал, приехали хозяева, вокруг были знакомые люди и товарищи, он ушел на луг, там как раз кончился дождь и выглянуло солнце, поел зеленой травы и уснул с рукой хозяина на холке. Двадцать шесть лет, хорошая жизнь и быстрый конец. У лошадей не бывает медленного угасания, это всегда неожиданно и больно, но быстро. Угар, прощай.